Улыбаюсь, а сердце плачет в одинокие вечера.
Я люблю тебя. Это значит - я желаю тебе добра.
Это значит, моя отрада, слов не надо и встреч не надо,
и не надо моей печали, и не надо моей тревоги,
и не надо, чтобы в дороге мы рассветы с тобой встречали.
Вот и старость вдали маячит, и о многом забыть пора...
Я люблю тебя. Это значит - я желаю тебе добра.
Значит, как мне тебя покинуть, как мне память из сердца вынуть,
как не греть твоих рук озябших, непосильную ношу взявших?
Кто же скажет, моя отрада, что нам надо, а что не надо,
посоветует, как же быть?
Нам никто об этом не скажет, и никто пути не укажет,
и никто узла не развяжет... Кто сказал, что легко любить?

Исписанный лист, как стена между нами.
Последняя строчка, но в подписи прочерк.
Ещё одна сказка распята гвоздями
Сухих многоточий.

Сокрытая правда — под мантией страха.
Запрятаны мысли в чернильных осколках.
Немую мечту не отправит на плаху
Холодный взгляд волка.

Безмолвное чувство в царапинах стужи.
Заклеен конверт, но Ему это надо?
Из строчек — решетки, и узники –души…
И нет адресата.

А ты не поверишь, но ангелы тоже с работы
Приходят под вечер, порою, изрядно устав.
И их утомляют любые мирские заботы –
Попробуй быть бодрым весёлым, весь день отлетав…

А ты не поверишь, но ангелы крылья снимают,
Идут, /ну, наверно, куда?/ прямиком сразу в душ,
Пылинки и прочую грязь аккуратно смывают,
Пытаясь /напрасно/ отчистить усталость из душ…

А ты не поверишь, но ангелы, чайник поставив,
Садятся на кухне и смотрят безмолвно в окно.
И думают – утром проснутся и, крылья расправив,
Пойдут-полетят на работу свою всё равно…

А ты не поверишь, но ангелы плачут ночами,
Припомнив какую-то /детскую? взрослую?/ смерть.
И столько в слезах этих боли, горючей печали
О том, что помочь не смогли, не успев прилететь …

Для разных мужчин становилась я новой.
Для первого дурочкой, чистый наив.
Второму казалась излишне суровой,
А что? Он мурчал надоевший мотив!
Для третьего музой явилась, богиней!
Он даже сваял для меня пьедестал!
Но мне не хотелось быть чьей-то святыней,
А может быть просто меня он достал.
Четвертый созрел для семьи и для брака.
Его бизнес-леди влекла за собой.
Был пятый сражен кулинарной атакой,
Блудницу во мне запреметил шестой.
И только один обнаружил все сразу:
Слияние воздуха, льда и огня...
Потом произнес оглушившую фразу:
«Ты женщина сильная! Подлинник! Жаль, не моя!!!»

Живи мигом. Кто знает, что решат на небесах завтра.

Я люблю иронию без цинизма, трезвость мысли без нигилизма, загул без чувства вины, вежливость без лицемерия, робость без позерства, щедрость без благотворительности, ночь без одиночества, улицы без машин, счастье без скуки и беспричинные слезы.

Люди на войне улыбались, а ты жить не хочешь, сидя на диване.

***
Я обычно ложусь на дно ванны, включаю воду. И в моей голове начинают течь строчки. Я пытаюсь поймать их руками-губами усилием воли, но они напоследок лениво махнув хвостом навсегда уплывают.

***
Как им там, в канализационных водах?

***
В организме взрослого человека содержится пять-шесть килограммов крови – если выпустить часть под водой – растечется огненным шлейфом – я играла. Но это сложно назвать игрой. 5 кг крови хватило на 2 километра. Огромные рыбы смотрят пустыми глазами, они не плывут по течению, они создают волну. Я держала тебя на руках но сейчас выпускаю: «Интересно ты сможешь уплыть или пойдешь ко дну?»

***
Воду очистили от разных примесей, прохлорировали, пустили по кранам.

*** 

Ни один фильтр не выследит мои мысли - каждый день умывайся моими словами!

Знаешь, никогда не умела выбирать для себя мужчин. Видимо, к старости напишу энциклопедию отрицательных качеств в двух томах. Или в трех. Если сил с такой жизнью, конечно, хватит. Хотя… Простят ли меня выбираемые, если я ими во имя творческого процесса снимаю стрессы … А если не хватает внимания , меняю их на «уйти с головою в работу» и до рвоты вру, что мне все равно и реву тогда тихо-тихо, словно падают листья, но только не так красиво. Помнишь, я обещала не быть истерично-слезливой, но небо под вечер заточенным диском солнца царапает горло… И, знаешь, невыносимо…

Двоятся дороги, и разные судьбы 
Пасьянсом на стол или дротиком в цель. 
Сломалось «Вчера» как засохшие прутья, 
А яхта «Сегодня» наткнулась на мель. 

Ничуть не обидно и выглядит просто - 
Еще один промах зачислить как факт. 
И лишь по ночам задаваться вопросом: 
«Как много осталось у прошлого шахт?» 

Горстями на завтрак таблетки от грусти. 
А после вдыхать сигаретный ментол. 
Однажды, наверно, боль все же отпустит, 
И новое фото поставишь на стол. 

Судьба обожает подобные шутки: 
«Вчера» утекло как растаявший лед, 
А ты потерялся в пустом промежутке, 
Надеясь, что все же «Сегодня» придет.